Тема травматизации имеет особое экзистенциальное значение. Экзистенци#
альный анализ видит специфику тяжёлой травматизации в переживании
«ужаса», в котором человек познаёт бездонность бытия (вместо Ничто]). Это
центральное переживание травматизации рассматривается на двух уровнях.
Процессуальный уровень раскрывается через анализ структуры Я2. На
структурном уровне тяжёлая травма затрагивает все четыре фундаменталь#
ных измерения исполненной экзистенции. Это, с одной стороны, делает по#
нятным возникновение посттравматического стрессового расстройства
(ПТСР), с другой стороны — высокую степень коморбидности этого расст#
ройства. Прямым следствием травмы является снижение взаимодействия с
экзистенциальной структурой, возникающее из#за паралича процессуаль#
ного уровня и сопровождающееся утратой мира, обеднением отношений,
утратой себя и будущего. При переживании возникают типичные копинго#
вые реакции — прежде всего, рефлекс мнимой смерти (РМС) и активизм
первой фундаментальной мотивации. В терапии необходима реструктуриза#
ция фундаментальных экзистенциальных соотнесений и функций Person.
Модель фундаментальных мотиваций определяет специфические шаги те#
рапии для преодоления утраты экзистенциальной укоренённости и мобили#
зации функций Person, используя такие «неспецифические» факторы, как
диалог и встреча.
Ключевые слова: травма, ПТСР, экзистенциальный анализ, фундаменталь#
ные мотивации, персональный экзистенциальный анализ (ПЭА).
Консультативная психология и психотерапия, 2013, № 3
10
1 Статья опубликована в журнале Existenzanalyse 22/2/2005, 4—17.
2 При рассмотрении структуры Я, экзистенциальный анализ опирается на
модель, которая аналогична модели, используемой Христианом Шарфеттером
[Ch. Sharfetter, 2002].
1. ВведениеНа автобане происходит авария: заполненный до отказа автобус каса#
ется ограждения, затем следует удар, сбоку образуется дыра, люди начи#
нают выпадать из вращающегося вокруг своей оси автобуса, который
вскоре опрокидывается. Разорванные тела, крики, стоны, окровавлен#
ные люди без сознания лежат на дороге. При виде этой картины, пребы#
вавшие до этого момента в своём безмятежном состоянии и ничего не
подозревавшие люди буквально «проваливаются» в этот ад. В ушах всё
ещё продолжает звучать приятная музыка, в голове — фантазии по пово#
ду отдыха, отпускное настроение, или же, на сердце тяжело из#за супру#
жеской ссоры. Их действительность мгновенно меняется. Безобидная,
приятная реальность «летит» в пропасть, которую им никогда раньше не
доводилось видеть, переживать, выносить. Словно ударяешься головой
о невидимую стеклянную дверь, и некоторое время не знаешь, что явля#
ется действительностью. Утратив ориентацию и самообладание, люди
стоят на автобане перед этим ужасным зрелищем. Большинство из них
парализованы: некоторые воспринимают ситуацию в большей степени
механически, чем эмоционально, подают сигналы тревоги и начинают
оказывать первую помощь тем, кто находится рядом с ними.
Если мы изымем себя из ада подобного сценария и посмотрим, как
это влияет на выживших и подъезжающих к месту происшествия, то
увидим, что, в любом случае, это оказывает шоковое воздействие, а
дальше всё может развиваться по#разному. И здесь возникают психоло#
гически значимые вопросы: почему такое событие одного человека
травмирует, а другого — нет? Почему одно событие становится опытом,
а другое — травмой? — И вследствие чего может сформироваться дли
тельное расстройство?
К этим вопросам стоит обратиться по многим причинам. Некоторые
указания позволят осветить значимость данной темы в более широких
рамках:
• Это психологически#антропологические вопросы, которые каса#
ются ранимости человека. Что является «ранимым» в человеке? Почему
у нас вообще возникает боль? Ответы на эти вопросы создают основу
для дальнейших разъяснений.
• В данном случае присутствует психологически#философская тема
безграничного потрясения, ужаса, который переворачивает всё, что было
до сих пор. — Почему это оказывает такое воздействие, и с чем оно свя#
зано?
• Над этим вопросом стоит задуматься и по личным причинам, так
как этот вопрос, как и сама смерть, относится к человеческой действи
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
11
тельности. Вероятно, мы спросим себя, что бы мы сделали, и как бы мы
себя почувствовали, что могло бы помочь, если бы с нами случилось по#
добное несчастье. Эти размышления могут способствовать тому, чтобы
больше не обходить вниманием, не отодвигать, а, может быть, и не вы#
теснять или не отщеплять эту сторону реальности, возможность её раз#
рушения. То есть речь идёт о риске заболеть, будучи психически здоро#
вым, не имея специфической уязвимости, и это в равной степени каса#
ется как ребёнка, так и взрослого.
• Конечно, профессиональные мотивы также могут послужить пово#
дом для того, чтобы заняться этим вопросом. Мы знаем, как широко
распространена травматизация, что влияние травмы долгое время не
распознавалось в психотерапии, и что современные исследования про#
ясняют её значение в возникновении расстройств, связанных с больши#
ми потерями. Для экзистенциального анализа эта тема представляет со#
бой особый вызов: ведь тема катастрофы, тотального крушения экзис#
тенциальной опоры не так хорошо освещена в экзистенциальной лите#
ратуре, как темы неудачи, абсурдности и смерти.
Нам известно, что все мы можем невольно стать свидетелями, а так#
же жертвами подобного ужасного сценария. Человеческая жизнь не за#
щищена от этой стороны реальности. Ни знания, ни сознание, ни на#
ука, ни вера не смогут защитить нас от этого, не смогут уберечь от шока
при столкновении с этим. Вероятно, мы вряд ли были бы способны
справляться с повседневной жизнью, если бы постоянно осознавали
возможные пропасти в бытии#здесь. Таким образом человек адаптиру
ется к реальности, представляя её надёжной, удобной, вселяющей уве#
ренность и вызывающей доверие. И, чаще всего, с такой картиной ре#
альности очень неплохо живётся.
И всё же, эта картина может неожиданно разрушиться и грубая сила
потрясёт нас до основания. В экстремальных ситуациях, таких как сти#
хийные бедствия, несчастные случаи, представляющие собой угрозу для
жизни и приводящие к смерти, невиданная человеческая жестокость, ко#
торая в равной степени затрагивает достоинство и экзистенцию, — пра#
вила и закономерности культурно «обузданной действительности» не
действуют. В подобных экстремальных ситуациях отказывают оператив
ные схемы, а также установки и позиции, с которыми мы подходим к по#
вседневной действительности. Или в травматическом переживании чело#
век конфронтирует с настолько новым, что оказывается не адаптирован
ным к этому и не располагает какими#либо способами, позволяющими
справиться с этим. Вместо вопроса: «Что человек делает с травмой?», в та#
ких случаях задаётся встречный вопрос: что травма делает с человеком?
Специальная тема: Травматический стресс
12
2. Травма, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)
и посттравматическое личностное расстройство
Что характеризует травму? — В общем и целом, под травмой пони#
мается причиняющее вред событие, которое выходит «за рамки привыч
ного человеческого опыта» [Vermetten, Charney, Brenner, 2000, 67].
В DSM#IV она связывается с событиями, в которых человек непосред#
ственно столкнулся или был свидетелем происшествия, связанного со
смертью или нанесением серьезных телесных повреждений себе или
другим, что привело к интенсивной субъективной реакции, сопровож#
дающейся чувствами страха, беспомощности или ужаса [там же]. Из#за
того, что в DSM#IV определение ограничивается конфронтацией со
смертью или телесной целостностью, травма рассматривается здесь го#
раздо уже, чем в МКБ#10 [там же, 70], где травматические события свя#
зываются с опытом, который с точки зрения субъективного восприятия
выходит за рамки повседневной человеческой жизни.
Этим травма отличается от привычных стрессовых факторов и ране#
ний, которые неизбежны в жизни каждого человека. В качестве причи#
ны возникновения ПТСР следует рассматривать только те травмы, ко#
торые превышают возможности человека в их переработке, потому что
они невероятно велики и, соответственно, ведут к непривычно интенсив
ным реакциям. Здесь человек встречается с такой силой и мощью, с та#
ким масштабом разрушения, которые делают его совершенно беспо#
мощным и наполняют страхом и ужасом.
Более половины людей (60 % мужчин, 51 % женщин) переживали
подобное событие, по крайней мере, один раз в жизни [там же 67;
Kessler, Sonnega, Bromet, Hughes, Nelson, 1995].
Симптомы ПТСР подразделяются на категории [Vermetten и др. 2000, 71f.]:
• Повторное переживание травматического события: необходимо на#
личие, как минимум, одного из симптомов — повторяющиеся навязчи#
вые воспоминания; повторяющиеся тяжелые сны о событии; ощуще#
ния, как если бы травматическое событие происходило вновь; тяжёлые
переживания и физиологическая реактивность при раздражителях, ука#
зывающих на травматическое событие;
• Поведение избегания: необходимо наличие, как минимум, трёх
симптомов из данной группы, таких как приглушённость эмоций, огра#
ниченная реактивность и избегание;
• Стойкие симптомы гипервозбуждения: необходимо наличие, как
минимум, двух симптомов, таких как расстройство сна, или вспышки
ярости, затруднения в концентрации внимания, гипербдительность, ги#
пертрофированная реакция испуга.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
13
Повторное переживание, поведение избегания и гипервозбудимость
имеют нечто общее: это феномены попытки переработки, и, одновремен#
но, — симптомы процесса. Поэтому ПТСР можно рассматривать как симп
томатику переработки. У человека повышается возбудимость, которая на#
рушает функции всех трёх антропологических измерений: соматического
(вегетативные симптомы, потеря веса, нарушения моторики), психическо
го (чувствование, сон, перепады настроения, отсутствие желаний, виталь#
ная сила мотивации, концентрация) и измерения Person (самоценность,
жизненная концепция и жизненная установка, внимательность и мотива#
ция). Пережитое нагружает человека, структуры его Я настолько поддают#
ся этому, что он больше не может подняться на «свою высоту».
Эта диффузная симптоматика приобретает более чёткие очертания,
когда ПТСР становится посттравматическим личностным расстройст-
вом (или стойким изменением личности после переживания катастро#
фы, как оно именуется в МКБ#10, F62.0). Острые симптомы волнения
и беспокойства кристаллизуются в защитной установке по отношению
к миру, связанной со значительной степенью утраты Я. Это «забаррика#
дирование» личности возникает на почве ограниченного соотнесения с
внешним миром и самим собой. С этими двумя базовыми соотнесения#
ми Person можно увязать пять признаков «стойкого изменения личнос#
ти после переживания катастрофы» по МКБ#10:
a] ограниченное соотнесение с внешним миром
1. Недоверчиво#враждебное отношение к миру;
2. Социальная отгороженность (уход из социума);
б] ограниченное соотнесение с внутренним миром
3. Чувство опустошённости и безнадёжности;
4. Хроническое чувство волнения и ощущение постоянной угрозы,
существования «на грани»;
5. Отчуждённость.
После ужасного переживания такого масштаба уже не могут быть ус
тановлены и не могут поддерживаться нормальные отношения. Мир на#
столько угрожающий, а человек настолько ослаблен, что больше не в
состоянии выносить других людей (которые при некоторых травматиза#
циях ещё являются и их причиной). Этот уход из мира в тень устойчи#
вого страха и чувства утраты себя сопровождается внутренней пустотой
и отчуждением.
3. Ужас как экзистенциальная тема травматизации
Неизбежно возникает вопрос: если человек настолько интенсивно
реагирует, с чем он сталкивается? Симптоматика указывает на экстре
Специальная тема: Травматический стресс
14
мальное переживание, которое в отличие от «нормального страха» по
трясает, и поэтому не может быть причислено к «повседневному чело#
веческому опыту».
Гёте в «Поэзии и правде» очень точно связал подобные необычно
сильные переживания, превосходящие любые знания и предсказуе#
мость, с понятиями удивления и ужаса3: «Природа действует по вечным,
необходимым и столь божественным законам, что само божество ниче#
го не могло бы изменить в них. Все люди бессознательно вполне соглас#
ны с этим. Малейший намёк на то, что какое#нибудь явление природы
происходит на основании рассудка, разума или даже только произвола,
приводит нас в изумление, даже в ужас. (…) Такой же ужас овладевает
нами, когда мы видим, что человек неразумно действует против обще#
признанных нравственных законов, безрассудно противится своей соб#
ственной и чужой пользе. Чтобы избавиться от ужаса, испытываемого
нами при этом, мы превращаем его в порицание, в отвращение, и ста#
раемся освободиться от этого человека хотя бы мысленно, если не на
деле».
Ужас и невыносимые чувства сковывают нас, если разрушаются за#
кономерности или ожидания в отношении того, что мы считаем обще#
принятым или естественным. Тогда исчезает любое доверие. Такое пе#
реживание представляет собой травму. Создаётся впечатление, что для
переживания травмы характерен не столько страх, сколько опыт (вос#
приятие) обнаруживающейся и при этом ни на что не похожей реально#
сти, которая своей непостижимостью потрясает человека до глубины ду
ши. Исследуя причины ранней детской травматизации, возникающей в
межличностных отношениях, J. Freyd [Freyd, 1994] получила следующие
результаты. Например, она обнаружила первичное нарушение доверия у
75 травмированных людей (в нашем понимании это было бы непосред#
ственным следствием пережитой «непостижимости» и вполне понят#
ной симптоматикой). Такой опыт, конечно же, внушает также и страх4
(прежде всего, и, вероятно, в большей степени — задним числом!), но в
актуальной ситуации он, в первую очередь, вызывает ужас, которому
мы даём следующее определение: ошеломляющее непонимание чего то
чуждого, существование которого представлялось невозможным. Тем са#
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
15
3 Цитата приводится согласно русскоязычному изданию: Гёте И.В. Поэзия и
правда. Из моей жизни. — М.: Захаров, 2003. — С. 632—633 [прим. редактора].
4 Freyd однако определённо полагает, что изначально на передний план пе#
реживания выходит не страх, а именно нарушение доверия, которое, в конечном,
итоге, приводит к возникновению диссоциаций [а не к классическим реакциям
страха].
мым, у ПТСР есть тематическое ядро: конфронтация с содержанием
ужаса, особенно с растерянностью по отношению к бытию, в которой
мы себя обнаруживаем вопреки нашим ожиданиям. Бытие словно об#
манывает человека — и всё же он продолжает зависеть от бытия, не мо#
жет жить без него (следует обратить внимание на сходство с пережива#
нием ребёнка по отношению к родителям — если этой связью, которая
подобна жизненной артерии, злоупотребляли путём обмана; на таком
опыте Freyd основывает свою теорию травмы).
Чтобы ближе подойти к теме непостижимости, рассмотрим подроб#
нее специфическое в ужасе. В принципе, ужас — это форма удивления, с
той лишь разницей, что предметом является не какая#либо непостижи#
мая ценность или заставляющая нас удивляться сверхогромная величи#
на, а непостижимость бездонности экзистенции. Чувство ужаса можно
выразить следующими словами: «Это возможно? Этого не может
быть! — И так ещё бывает!»
Такие чувства возникают у нас, например, при аварии на автобане,
как это описано выше, или, если мы узнаём о зверствах войны, смотрим
фотографии из концлагеря, видим, как рушатся башни Торгового цент#
ра 11 сентября 2001 года; ужас может также охватить человека, когда ему
сообщают диагноз тяжёлой неизлечимой болезни. При переживании
ужаса разрушается доверие. Здесь не столько затрагивается тема собст#
венной безопасности, как в испуге, сколько тема непонимания и утраты
доверия к бытию#здесь.
В то время как психология не уделяла внимания этому понятию
(в любом случае, ужас описывается как чувство, сопровождающее
страх), Эммануэль Левинас в своей ранней работе [Levinas, 1947] развил
глубокое понимание этого переживания, которое можно рассматривать
в качестве экзистенциального понимания ужаса и травмы. Для Левина#
са в ужасе человек переживает нечто иное, чем в страхе. В отличие от
страха ужас вызывается чем#то, что есть. В то время как в страхе проис#
ходит конфронтация с потенциальным «Ничто», в переживании ужаса
человек сталкивается с бытием, которое вызывает потрясение. Ужасно
именно то, что «это есть, существует», а не «небытие (Ничто)». Левинас
предлагает спецификацию этого бытия как «анонимного» бытия, как
«безличного потока бытия», который накрывает человека. Это бытие —
не «дающее» бытие, не «окружённое заботой» или «озабоченное» бытие,
как это описывал Хайдеггер, а «анонимный шелест» «существования».
Таким образом, в переживании ужаса мы сталкиваемся с парадоксально
стью бытия. Наше привычное переживание бытия таково, что оно даёт
нам защиту, пространство и опору. Это несущая основа «бытия#в#мире»
Специальная тема: Травматический стресс
16
(Хайдеггер), это почва рядом с бездной. И теперь это доверие рушится
из#за переживания: «то, чего не ожидаешь, также является бытием и уг#
рожает собственному бытию».
Повторяющийся или выходящий за рамки обычного опыт, что бытие
«не держит», выбивает у человека в его мире почву из#под ног. Без опор#
ной поверхности он впадает в состояние беспомощности перед событи#
ем, которое неподвластно его контролю, и которое он уже больше не
способен переработать. Таким образом, происходит «прерывание»
[Kleber & Brom, 1992] из#за «ощутимого разрушения базисных убежде#
ний и ожиданий» [Kleber 2000, 728] как это, используя язык психоло#
гии, сформулировали Клебер и Бром.
В этих рамках нарушенной непрерывности располагаются также и
концепции травмы, основанные на чувстве когерентности Антоновско#
го [Antonovsky, 1997]. Фроммбергер, Штиглиц, Штрауб, Ниберг, Шли#
кевай, Кунер, Бергер, Брюгнер [1999] на примере жертв тяжёлых несча#
стных случаев показали, что когнитивные и эмоциональные реакции у
пострадавших в результате автомобильных аварий, которые привели к
возникновению ПТСР, не зависели от степени тяжести повреждения (!),
и всё же коррелировались с чувством когерентности (субъективным
значением негативного события). У хорошего чувства когерентности
обнаруживалась негативная корреляция с возникновением ПТСР. То
есть, если тяжёлое или травматическое событие вносится в контекст
смысла, то его травмирующее воздействие ослабляется.
На таком когнитивном фоне и на основании опыта, что «бытие не
держит», впоследствии, конечно, появляется постоянное переживание
опасности. Здесь возникает страх. В когнитивно бихевиоральной психо
терапевтической модели Элерса и Кларка [Ehlers & Clark, 2000]5 это по#
стоянное чувство угрозы представлено в качестве одной из причин воз#
никновения ПТСР. С нашей точки зрения данная модель относительно
поздно подключается к процессу возникновения травмы.
Для полноты картины также следует упомянуть психодинамическую
концепцию возникновения травмы. Согласно мнению Габбарда
[Gabbard, 2000], травматизация приписывается субъективному значе#
нию стрессора, а не объективной степени тяжести. Но ПТСР развивает#
ся лишь в том случае, если травматический опыт попадает в резонанс с
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
17
5 Возникновение переживания опасности они связывают с чрезмерно нега#
тивными оценками ["excessively negative appraisals [added meanings]"] травмы или
её последствий. Негативную оценку, с нашей точки зрения, следовало бы рас#
сматривать как эмоциональное восприятие и занятие позиции по отношению к
содержанию переживания, а не как произвольную оценку.
травмой детского возраста. Тогда потрясение настолько велико, что аф#
фекты больше невозможно регулировать, и возникают соматизация и
алекситимия.
4. Перегрузка психодинамики
То, что человек переживает в травматическом опыте, превосходит
его способность переработки. Неспособность справиться с пережитым,
найти своё место в бытии рядом с пережитым, «обжиться», — подобная
«экзистенциальная неуверенность» [Butollo, Rosner, Wentzel, 1999, 184]
ведёт к реактивным колебаниям. Гиперактивность и пассивизация воз#
никают одновременно. Попытки всё#таки заняться пережитым и пере#
работать его сменяются фазами паралича и утомления. Так человек ко#
леблется между интрузиями и отрицанием, между постоянным повто#
рением переживания и поведением избегания, между повышенной воз#
будимостью и параличом. Создаётся впечатление, что одновременно
мобилизуются три из четырех основных категорий копинговых реакций,
как мы их описываем в экзистенциальном анализе [Langle, напр., 1998],
причём в двух категориях затронуты все четыре измерения экзистен#
ции. Это делает отчётливым масштаб угрозы для структуры или разру#
шения (для сравнения при неврозе обычно фиксируется преимущест#
венно один отдельный копинговый механизм). В таблице 1 приводится
обзор этих реакций:
Таблица 1
Формы автоматического защитного поведения (копинговые реакции)
в соответствии с темами фундаментальных мотиваций (из La..ngle, 1998, 23)
Подчёркнуты копинговые реакции, которые мобилизуются в связи с
травматическим ужасом.
Специальная тема: Травматический стресс
18
Расстройства Основное Парадоксальное Динамика Когда угроза
ФМ: основное движение движение = защиты при побеждает
чувство (попытка активизм отсутствии (рефлекс
избегания) (попытка бегства мнимой
преодоления) (тип агрессии) смерти)
1 ФМ → бегство борьба деструктив паралич
тревожное ная: ненависть
2 ФМ → отступление достижения ищущая истощение,
депрессивное отношения: резигнация,
ярость апатия
3 ФМ → создание оправдываться, отграничиваю диссоциация
истеричное дистанции признавать щие: (расщепление,
других правы# гнев/злость отрицание)
Все формы переживания внутреннего слома (рефлексов мнимой
смерти) можно в равной степени обнаружить в ПТСР, и они доминиру#
ют в клинической картине. Одновременно обнаруживаются рефлексы
мнимой смерти всех четырёх фундаментальных мотиваций: паралич,
апатия, диссоциация6 и анестезия. Только при тяжёлых расстройствах
затронуты все слои экзистенции. Картина дублируется мобилизацией
основного защитного движения, которое также касается всех четырёх
фундаментальных измерений экзистенции: избегание (бегство), от#
ступление, уход на дистанцию и «позиция временщика». Дополнитель#
но и, словно бы, для усиления страха, содержащегося в ПТСР, также мо#
билизуется активизм первой фундаментальной мотивации — борьба — в
форме интрузий, нагружающих снов, повторяющегося «оживления»
травматического опыта и т. д.
Так как в этой одновременной мобилизации противоположных спо#
собов реагирования почти отсутствует продвижение в переработке трав#
мы, неудивительно, что в 86 % случаев ПТСР способствует формирова#
нию коморбидного диссоциативного расстройства [Bremner et al., 1998 в
Vermetten et al., 2000, 80]. Возникновение диссоциации можно считать
сильной реакцией, когда отказывают «интегративные функции созна#
ния, памяти, персональной идентичности, а также самовосприятия и
восприятия окружающего мира» [Kapfhammer, 2000, 152f.]. Это делает
очевидным, что диссоциации присущи черты, характерные для ПТСР,
такие как утрата себя и мира. Этот феномен, который раньше именова#
ли истерическим неврозом, занимает промежуточную позицию между
ПТСР и более глубоким личностным расстройством.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
19
ми (переигры#
вание)
4 ФМ → позиция провокация, формирующая оглушение
суицидальное временщика идеализация, контекст: (анестезия)
и зависимость фанатизм, агрессия ради
«параэкзистен# забавы (ван#
циальность» дализм, стрем#
ление вносить
хаос), цинизм,
сарказм
6 При сильной диссоциации в значительно большей степени обнаруживает#
ся травматизация, связанная с утратой доверия к людям, от которых человек за#
висим. Прежде всего, диссоциация обеспечивает возможность дальнейшего
совместного проживания [например, детей в семье] [Freyd, 1996; DePrince &
Freyd, 2001; Freyd, 2003].
5. Структура Я по Шарфеттеру
Мы установили, что ужас, которому человек подвержен в травме,
взрывает привычную способность человека к переработке. При этом
происходит перегрузка перерабатывающей структуры Я, которое и яв#
ляется местом переработки, интеграции или отделения впечатлений.
Что же представляют собой эти структуры Я, которые не могут устоять
перед переживаемым? — Для того чтобы показать, как воздействует па#
тология, сначала необходимо коротко представить концепцию Я. В са#
мом общем виде можно провести параллель между экзистенциально#
аналитической концепцией Я и концепцией Я, используемой Шарфет#
тером.
Христиан Шарфеттер [Sharfetter, 2002, 72—116] называл Я «центром
переживания и поведения, определяющим местонахождение в социаль#
ном контексте, мире; местом «входа» того, что приходит к человеку, ме#
стом связи настоящего, прошлого и будущего, местом переработки и
отправки всего эфферентного» [там же, с. 73]. Это место, в котором «все
эти функции удерживаются в единстве…» (там же).
Он выделяет различные измерения или аспекты Я, графически пред#
ставленные им в виде концентрических кругов, где внутренние круги
вписаны в периферийные, и, тем самым, в них содержатся.
1. Внутренним ядром этой схемы является витальность Я и опыт са#
мо собой разумеющегося «я есть» с его телесным присутствием и наст#
роением [там же, с. 74]. В экзистенциальном анализе с этим базовым
измерением человеческого бытия#здесь связана тема первого фунда#
ментального условия экзистенции. Экзистенция начинается с этого ба#
зового опыта «я есть» или «я обнаруживаю своё присутствие в мире»,
благодаря которому к человеку впоследствии приходят сила и энер#
гия — который становится основой «мочь#быть» и «мочь» вообще.
2. Далее следует активность Я: узнать себя как самостоятельного в
своих действиях и восприятии; пережить, что это «я», который что#то
узнаёт, чувствует, думает и т. д. — В экзистенциальном анализе этому из#
мерению соответствует комбинация первой и второй фундаментальных
мотиваций в познании силы собственного «мочь» и переживании ви#
тальности.
3. Когерентность Я — это опыт связанности, единства, соединения
стремлений и сил в нашем бытии#собой. — В экзистенциальном анали#
зе мы говорим о теме третьей фундаментальной мотивации — связанно#
сти с Я. Это согласованное переживание внутреннего единства, прони#
занное неповторимостью и единственностью (основа отличия от дру#
гих — см. ниже).
Специальная тема: Травматический стресс
20
Сделаем здесь небольшую паузу. Если рассмотреть эти измерения на
фоне ПТСР, то можно легко представить, что потрясение затрагивает
именно эти измерения Я. Под воздействием силы вторжения упомяну#
тое единство Я («связанность» переживания и поведения с Я) испыты#
вает потрясение, и из#за чудовищности пережитого его значимость для
жизни и наличие как чего#то само собой разумеющегося, по крайней
мере, ставится под сомнение, если вообще не становится чем#то крайне
относительным. Возможно ли ещё ощущать собственную «внутреннюю
целостность», если жизнь так играет с тобой, что ей больше ничего нель
зя противопоставить? Возможно ли ещё, пережив такую неустойчи#
вость и крушение опыта в связи с миром, удерживать внутреннюю проч#
ность? Мы можем себе представить, что травма противостоит активно#
сти Я, стирает её, даёт нам возможность узнать, что в решающих экзис#
тенциальных моментах мы не являемся действующими лицами. Травма
охватывает Я до основания, топографически внедряется вплоть до вну#
треннего ядра этой схемы. Больше невозможно пережить самостоятель#
ное, реальное присутствие, естественное «я есть», полное чувства ви#
тальности и интенсивной настроенности. Оно становится застывшим,
оглушённым, бесчувственным, неуверенным.
Немой, глубоко личный вопрос после таких катастроф звучит при#
близительно так: «Есть ли ещё я, или же есть только эта сила, эта волна,
эта жестокость, которая меня уже давно уничтожила?». Бытие Я в этой
чрезмерно огромной реальности кажется субъекту больше невозможным.
Этот, на наш взгляд, главный феномен переживания травмы продолжает
воспроизводиться в других измерениях Я. Это внутренний «отпечаток»
непостижимого, переживания чего#то, чего «собственно говоря, не мо#
жет быть» — теперь «и меня уже больше нет».
4. В четвёртом пункте описывается демаркация Я, способность от#
граничиваться от ,не-Я', что, с одной стороны, делает возможным фор#
мирование Я, а, с другой, создаёт контроль за реальностью. — В экзис#
тенциальном анализе мы видим в отграничении Я предпосылку третьей
фундаментальной мотивации и формирования способностей Я: самона
блюдения, самовосприятия, благодаря которому становится возможным
отграничение, и которое, в свою очередь, благодаря отграничению, ук#
репляется посредством обратной связи (feedback). Эта граница с миром,
граница, защищающая и формирующая Я, болезненно нарушается.
Шарфеттер [там же, с. 74] отмечает, что в патологических случаях либо
происходит образование стены, либо «беззащитное становиться «затоп#
ленным» под воздействием ,не#Я' ,извне'». Именно это происходило в
травме, это происходит снова и снова во флэшбэках.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
21
5. Что происходит с идентичностью Я? Шарфеттер описывает её как
опыт тождественности вне временных рамок: «… человек знает, что с рож#
дения до настоящего времени он является тем же самым человеком, кото#
рый может о себе сказать, я' […] несмотря на изменение своего облика и
облика мира в течение всей жизненной истории» [там же, с. 74]. Эта иден#
тичность нарушается, из#за травмы она распадается на две части. Человек
уже не узнаёт себя как того же самого, каким он был, он стал другим, он
стал чужим себе. С этих пор существует «до того» и «после того».
6. В заключение он представляет картину себя как измерение Я: это то,
что человек о себе думает, сюда же относится и чувство самоценности.
Создаётся впечатление, что напрямую травма не затрагивает это измере#
ние, но косвенно, оно, всё же, включено в этот процесс. Травмированный
человек занят исключительно преодолением пережитого, у него нет сил
для самоценности и нет к этому интереса. Теперь важнее элементарное.
7. Сила Я для Шарфеттера является результатом взаимодействия этих
измерений. По его мнению, речь идёт об «очень глобальной конструк#
ции» [там же, с. 77]. Особенность этой теории заключается в том, что си
ла Я понимается как динамичное взаимодействие различных функций
Я», обладающих различными качествами (на что, между прочим, ещё в
1956 г. указывал Федерн, замечает Шарфеттер, признавая его заслуги).
Шарфеттер полагает, что благодаря этому качеству взаимодействия от#
дельных функций Я становится понятной высокая адаптационная спо
собность Я и способность Я к синтезу.
6. Структура Я в экзистенциально аналитическом понимании
Экзистенциально#аналитическая концепция структуры Я, феномено#
логически разработанная в рамках персоналистического подхода, анало#
гична описанной Шарфеттером динамике силы Я. Предположительно эта
параллель восходит к феноменологическому подходу в целом. В концеп#
ции экзистенциального анализа сила Я рассматривается в аспекте взаимо#
действия способностей, соответствующих последним трём измерениям
Шарфеттера. Я обретает свою силу через формирование и использование
специфических способностей, которые закладывают основу бытия са
мим собой [La..ngle, 1999 a, b, c; 2002 a, b, c]. В результате феноменологиче#
ских исследований [например, Eckhard, 2000, 2001; La..ngle, 1999a, 2002 a, c,
d] было установлено, что для этого необходимы три предпосылки.
1. Благодаря самовосприятию происходит формирование границы и
отделение Я от ,не#Я', «собственного» от другого. Дифференциация
границ и различий является основой любого диалога. Обмен возможен
только там, где есть различие.
Специальная тема: Травматический стресс
22
2. При оценке себя речь идёт об активности Я, которую легко обходят
вниманием, но которую следует рассматривать как определяющую для
формирования Я. Понимание, что человек как Person дан самому себе,
подчёркивает способность к самопринятию, а также самодистанциро#
ванию [Frankl, 1996, 234 ff.; La..ngle, 1999 b,c; 2002 a; Tutsch, 2000]. Это су#
щественное в бытии#Person несёт в себе необходимость занятия пози
ции. Через занятие позиции по отношению к самому себе укрепляется
найденная граница и окружённое ей «собственное» «присваивается».
Лишь в процессе оценки себя, то есть констатации того, что человек о
себе думает, что из своих планов, способов переживания и действий он
считает своим, подходящим, соответствующим ему, Я консолидируется.
Таким образом человек может «встать рядом собой», внутренне отгра#
ничиться от самого себя, принять себя всерьёз таким, какой он есть, и
помочь этому аутентичному Я прорваться наружу. Это собственно инте
гративная активность, закладывающая основу для идентичности Я.
Осуществление именно этой способности прерывается под воздей#
ствием травматичного опыта. То, что потрясает человека в пережива#
нии, ведёт к утрате целостности Я, и ставит его перед следующими во#
просами: «Что же мне ещё всё#таки принадлежит? — Как я должен себя
позиционировать перед самим собой, когда этот чудовищный опыт ста#
вит под сомнение всё, что у меня было? Есть ли здесь вообще что#то моё
«собственное», что принадлежит мне, и в последующую минуту не будет
поглощено волной ужаса, как если бы это мне не принадлежало?».
3. Через признание собственной ценности самоинтеграция завершает#
ся. Здесь человек чётко определяется в отношении того, что может це#
нить в себе, утверждая, тем самым, самоценность. Благодаря этому чув#
ство связанности с Я обретает кров, завершение: способность критиче#
ски смотреть на себя переходит в чувствование позитивного в собствен#
ных решениях и действиях. Эта активность в особой степени способст#
вует формированию самости.
В травме собственное действие парализовано или находится в тени
событий и уже не имеет значения для субъекта. Тогда человек не может
признать ценность собственных решений и действий. Тем самым, от#
сутствует завершение в формировании самости, что усиливает чувства
пустоты и отчуждения.
Эти функции Я, конечно же, находятся во взаимодействии с «быть
увиденным другими», они вообще получают толчок в развитии лишь бла#
годаря интеракции Я. Поэтому, если человек сталкивается с жестокос#
тью со стороны других людей, эти функции Я в ещё большей степени
затрагиваются, и их действие парализуется. Это может объяснить, поче#
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
23
му вероятность возникновения ПТСР после травмы, полученной в свя#
зи с жестокостью людей, в 10 раз выше, чем у жертв стихийных бедст#
вий (40—65 % в ситуациях борьбы и при изнасиловании и менее 5 % при
стихийных бедствиях) [см. Kessler, Sonnega, Bromet, Hughes, Nelson,
1995, цитируется по Friedmann, 2004, 14].
7. Воздействие травмы
В экзистенциальной теоретической модели воздействие травмы
имеет двойную топографию. Из#за интенсивности происходящего воз#
никает значительное изменение на структурном уровне (ФМ), где чело#
век экзистенциально закреплён, а также устойчивая блокада процессу-
альной функции в осуществлении экзистенции.
7.1. Воздействие на структуру экзистенции
Итак, в описанной выше модели Шарфеттера с её тремя основопола#
гающими функциями Я обнаруживается аналогия с первыми тремя экзи#
стенциальными фундаментальными мотивациями. Последующие функ#
ции Я, выделенные Шарфеттером, в нашей теоретической модели соот#
ветствуют предпосылкам формирования самости, то есть специфичес#
ким предпосылкам третьей фундаментальной мотивации. В качестве до#
полнения следует отметить, что в DSM#IV указано ещё одно тяжёлое воз#
действие травмы, а именно, чувство отсутствия перспективы [Vermetten
et al., 2000, 74]. При более тяжёлом расстройстве — стойком изменении
личности (МКБ#10) — упоминается ещё более интенсивная форма этого
чувства: безнадёжность. С точки зрения экзистенциально#аналитической
модели это означает, что в случае тяжёлой травмы структурно затронута
также и четвёртая ФМ (при рассмотрении психодинамики мы обнару#
жили активизацию копинговых реакций и четвёртой ФМ).
На фоне описанной в международной практике симптоматологии
мы видим, что тяжёлая травма — рассматриваемая в экзистенциальной
парадигме — распространяется на все четыре фундаментальных условия
экзистенции и в значительной степени их блокирует. В свете этой моде#
ли можно сделать вывод, что среди прочего, последствия травмы на#
столько тяжелы потому, что она охватывает все структурные уровни бы#
тия#здесь. Например, при неврозе воздействие травмы сфокусировано
на отдельной специфической теме экзистенциальных фундаментальных
условий. Темой ПТСР или устойчивого личностного расстройства явля#
ется экзистенция в её совокупности (целостности). Опыт тяжёлой трав#
мы потрясает возможность бытия, блокирует отношения с жизнью,
включая витальное ощущение ценности и переживание отношений,
Специальная тема: Травматический стресс
24
разрушает функции Я так, что картина себя, идентичность и самоцен#
ность меркнут. В конечном итоге, травма лишает веры в будущее, разви#
тие, способствующее осуществлению собственной жизни и действий
[см.: Frommberger et al., 1999]. В отличие от личностных расстройств,
таких как пограничное личностное расстройство, нарциссизм, гистри#
онное расстройство и т. д., затронуты не только главная и второстепен#
ная темы, а в более или менее равной степени все темы.
Если воздействие травмы приводит к стойким изменениям личности
(МКБ#10), то они, в итоге, представляют собой фиксацию дефицитов
всех четырёх ФМ:
1 ФМ: враждебная/недоверчивая установка по отношению к миру;
2 ФМ: уход из социума;
3 ФМ: чувства пустоты;
4 ФМ: чувство безнадёжности; хроническое чувство нервозности
(трактуемое как эквивалент активности, не приносящий результата).
Фиксация во всех измерениях экзистенции также объясняет высокую ко
морбидность ПТСР со страхом, депрессией и диссоциативными расстройст#
вами (70—85 % по данным Kapfhammer [Kapfhammer, 2000, 157]; и 86 % по
данным Vermetten et al. [2000, 79], соматическими расстройствами и расст#
ройствами, связанными с употреблением наркотических веществ [Vermetten
et al., 2000, 78]). С точки зрения теории экзистенциального анализа эту уяз#
вимость можно объяснить ослаблением структуры фундаментальных моти#
ваций, при этом акцент делается на свойствах личности, предыдущем опы#
те, прямом воздействии травмы и т. д. Здесь и начинается развитие обуслов#
ленных травмой специфических личностных расстройств, среди которых на
первом месте стоит пограничное личностное расстройство.
Интересную мысль по поводу воздействия тяжёлой физической
травмы на экзистенцию человека высказала российский экзистенци#
альный аналитик Наталья Игнатьева [Ignatjewa, 2005], которая в тече#
ние многих лет работает в Москве в нейрохирургической клинике с па#
циентами, перенесшими тяжёлую черепно#мозговую травму.
Тяжёлая физическая травма, которая сопровождается угнетением
сознания (вплоть до полной его утраты), серьёзными соматическими
проблемами и значительным снижением активности, редуцирует кон#
такт человека с внешним миром и отбрасывает его к самому себе. Пер#
вично разворачиваясь в телесном измерении, она разрушает все фунда#
ментальные соотнесения человека вплоть до самой глубокой основы
экзистенции, когда человек не способен «ухватить» своё Я даже на фи#
зическом уровне и ощутить своё физическое присутствие «я есть здесь».
Он теряет чувство в отношении собственных физических границ. При
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
25
подобной экзистенциальной катастрофе он утрачивает доступ к фунда#
ментальным экзистенциальным структурам и не может проживать своё
бытие в мире, свою витальность, бытие собой и тем более формировать
горизонт будущего. Существующая физическая беспомощность делает
человека зависимым от других. Если при этом в отношениях с окруже#
нием отсутствуют обращение и диалог, то раскол и дефект, полученный
человеком в результате травмы, лишь амплифицируется, его личность
уплощается в сторону социальной желательности.
7.2. Воздействие на уровень процесса
Если человек испытывает дефицит в структурных элементах экзистен#
ции, то нарушается процесс переработки внешних и внутренних впечатле#
ний. Под воздействием травмы он утрачивает доступ к своим ресурсам на
уровне Person и, таким образом, к активности собственного Я. В отношении
функций Я травма может рассматриваться как шок способности обходиться
с чем то, который ведёт к полной блокаде Я. — В экзистенциальном анализе
способность Я обходиться с чем#то описана в методе персонального экзис#
тенциального анализа (ПЭА) [La..ngle, 1993, 2000]. Тем самым, тяжело трав#
мированный человек не просто переживает потрясение всех фундаменталь#
ных измерений экзистенции, но одновременно — это и затрудняет лечение
травмы — находится в «затяжном параличе ПЭА». Впечатление настолько
овладевает им, что он не может ухватить первичную эмоцию, не говоря уже
о всё взрывающем феноменальном содержании, понимании, занятии пози#
ции, формировании воли и, в конечном итоге — адекватном выразитель#
ном поведении — все элементы переработки Person подвергнуты мощному
воздействию впечатления. Вместо переработки на гребне первичной эмо#
ции снова и снова всплывают старые картины. Вскоре они заменяют чувст#
во, и возникает всё более и более охватывающее человека эмоциональное
онемение. Появляются безучастность, апатия, ангедония. Деятельность
становится реактивной, в ней доминирует поведение избегания. При этом
человек как будто бы закован в лёд и заморожен. Его попытки стать актив#
ным, несмотря на состояние замурованности, приводят лишь к нервознос#
ти, раздражению, гипервозбуждению — это симптомы сопротивления, ох#
ватывающего человека. И всё же, это симптомы жизни, которая всё ещё на#
ходится в движении, проявляет себя. Их можно было бы назвать «стуком
Я», которое в условиях продолжающейся психической угрозы реагирует
чрезмерной пугливостью, повышенной бдительностью и бессонницей (см.
перечень симптомов в МКБ#10).
Проблема ПТСР состоит в том, что здесь речь идёт не о процессе страда#
ния, а о состоянии страдания. Собственно говоря, ПТСР — это неспособ#
Специальная тема: Травматический стресс
26
ность прийти к страданию при таких условиях. Здесь на пути к разгрузке от
невыносимой, интенсивной боли в большей степени присутствует паралич,
чем страдание, аналогично депрессии, которая в большей степени ведёт к
застыванию в состоянии, подобному грусти, чем к самой грусти. Застывание
при ПТСР коренится в утрате закреплённости в фундаменте экзистенции.
Это переполненность в связи с опытом: 1. потрясения, 2. утраты, 3. боли и
4. непостижимости, в соответствии с четырьмя фундаментальными структу#
рами экзистенции, как было описано выше. Поэтому травматический
стресс возникает не из#за переработки страдания, а из#за неспособности
продвинуться вперёд в этом необходимом процессе.
a) Затруднённая переработка
Любая адаптация к новой ситуации требует психической силы и духовно
го присутствия, особенно, если это касается утраты или смерти близкого
человека. Для такой обработки нужны обращение и время, в течение кото#
рого человек погружается в воспоминания и видение будущего. Обработка
травм осуществляется по тому же принципу, что и обработка проблем, ут#
рат, страдания: необходимо разместить Я в новой реальности, вновь ухва#
тить собственную живость, во взаимообмене с новым реструктурировать
картину себя и идентичность и предчувствовать горизонт смысла, т. е. вне#
сти новое в наполненный смыслом, более широкий контекст.
Особенность при обработке травмы заключается в слишком сильном
воздействии происходящего, из#за чего Я не может стабильно осуществлять
свою активность. Его снова и снова переполняет массивность события. Лю#
бая попытка обработки заканчивается приступообразным сопротивлением и
атакой, направленной против этого сверхмасштабного разрушения. Но за#
тем эмоционально и когнитивно человек старается не обращать внимания
на это событие, не хочет вспоминать о нём, даже избегает его, чтобы хотя бы
ненадолго благодаря возникающему онемению чувств испытать состояние
покоя, а не вновь вынужденно проходить в своих воспоминаниях через трав#
матический опыт. И всё#таки, динамика жизни не даёт покоя, требуя рест#
руктуризации своей формы и способностей. Подходящей телесной аналоги#
ей для этой психической ситуации могут служить рвотные позывы и сопро#
вождающие их коликообразные боли, возникающие после приёма испор#
ченной пищи. Подобным образом травмированный человек страдает от
«рвотного позыва и рвоты в связи с тем, что не может переварить». При этом
к нему приходит судорожное, лишающее сил бороться, заполняющее и де#
лающее пассивным представление о происходящем.
Особенностью ситуации травмированного человека является застре#
вание в этих психических конвульсиях — он не может по#настоящему
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
27
переработать пережитое из#за недостаточности структур Я, и одновре#
менно, ему не нравится над этим работать, так как чувства слишком ин#
тенсивны. Таким образом, травмированный человек не подходит к про#
цессу переработки, а продолжает удерживаться в витальных копинговых
реакциях, защищающих его от невозможности что#то принять, и даже вы#
держать (1 ФМ), от необходимости вступать в отношения с этим чистым
разрушением при имеющемся у него дефиците силы и отсутствии цен
ности пережитого (2 ФМ). Возникает чувство, что в жизни он не спосо#
бен удерживаться в непосредственном соприкосновении с пережитым,
что в таком мире он больше не может быть так, как раньше, и уже не зна#
ет, кем он, собственно говоря, является (3 ФМ). Разрушающий драма#
тизм происходящего не оставляет свободного пространства для поступа#
тельного развития, надежды на то, что будет что#то конструктивное, ко#
торое можно противопоставить такому масштабу разрушения.
Венская поэтесса Иоганна Феттер [2005, 30] облекла это в очень по#
нятные наполненные страданием слова:
ВСЁ ЕЩЁ
И ВНОВЬ И ВНОВЬ
ЗАПЕРТАЯ ДВЕРЬ ОТКРЫВАЕТ
ШАХТУ С ОПРЕДЕЛЁННОСТЬЮ НЕИЗБЕЖНОСТИ
ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОТЕРЯННОСТИ
НЕПРОНИЦАЕМЫЕ ЛЕДЯНЫЕ СТЕНЫ
НАСИЛУЮТ ДЫХАНИЕ
РАЗЛАГАЮТ ЦВЕТА НА СЕРЫЕ ТОНА
ПРОГЛАТЫВАЮТ «СЕЙЧАС» И «ПОТОМ»
В «ДО ТОГО»
б) Последствия травмы
Препятствия в персональной обработке пережитого снижают диало#
гический обмен также и в базовых экзистенциальных соотнесениях.
Ослабление четырёх фундаментальных экзистенциальных измерений
следующим образом воздействует на экзистенциальный процесс.
1. Пережитое уничтожает чувство относительно возможности ис-
тинного, эффективного «бытия-здесь» в мире. Утрачивается почва для
бытия в мире. Эта утрата соотнесения с миром находит своё выражение и
в изменённом, ослабленном переживании собственной телесности.
2. Ещё одно последствие — блокада внутреннего резонанса в пережи#
вании. Способность к чувствующему со#движению сужена, эмоциональ
ная связь с ценностями как будто бы разорвана. Тем самым, в пережи#
вании отсутствует витальное соотнесение, благодаря которому в него
Специальная тема: Травматический стресс
28
приходит чувство времени — у травмированного человека оно как будто
бы стёрто: отсутствует структура последовательности процессов, травма
остаётся в настоящем времени.
3. Пережитое блокирует запечатлевание и способность внутренне
удерживать ужасное в качестве визави, так как из#за огромного масшта#
ба произошедшего человек не способен по#настоящему осознать его и
размышлять о нём. По этой причине он не может понять случившееся
или занять интегрирующую позицию. Пережитое остаётся «вовне»,
чуждым для Я без права стать собственным и быть частью экзистенции.
4. Отсутствует обзор, открывающий взгляд на будущее, достойное про-
живания. Это происходит как из#за содержания впечатления, которое воз#
никает от постоянно охватывающих парализующих человека воспомина#
ний, так и из#за ослабленных персонально#экзистенциальных структур.
Рамки, в которых сейчас располагается жизнь, подобны пустыне без гори#
зонта ценностей или развития, которое могло бы привести к смыслу.
Этой «экзистенциальной пра#диссоциацией» (которая затем повторяет#
ся симптоматикой, подобной состоянию фуги) травма взрывает все дающие
структуру взаимодействия с базовыми измерениями экзистенции. Четыре
фундаментальных экзистенциальных соотнесения блокированы: такой мир
больше не несёт; такая жизнь утрачивает свою привлекательную силу и теп#
ло; если человек становится чужим самому себе, то у него отсутствует до
ступ к самому себе; а также к миру, в котором ценное неожиданно в любой
момент может быть разрушено самым ужасным образом. Такое будущее
становится пустым, в нём нет наполненного смыслом становления и роста.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
29
Рис. 1. Травма взрывает экзистенциальную связанность, которая системно
представлена в концепции четырёх базовых измерений (фундаментальные мо#
тивации)
Травма взрывает экзистенциальную связанность во всех значимых из#
мерениях экзистенции, и, тем самым, отнимает у Я почву для осуществ#
ления процесса переработки (как он представлен в ПЭА), из#за чего эк#
зистенциальное исполнение становится невозможным.
Это пересечение структуры и процесса ещё раз показывает, насколь#
ко тяжёлым с экзистенциальной точки зрения может быть ПТСР. Осу#
ществление экзистенции нарушается во всём диапазоне базовых экзис#
тенциальных измерений, и процессуальная функция лишается своей
основы. И наоборот, уровень процесса, к которому предъявляются
чрезмерные требования, оказывает обратное дестабилизирующее и бло#
кирующее воздействие на базовые экзистенциальные соотнесения. Тем
самым, в ПТСР происходит «нарушение собственного со бытия». Это пе#
реживается как «утрата себя» с чувством чуждости, которое мы понима#
ем как симптом третьей ФМ: утрату доступа к собственному бытию#
Person, «бытию#с#собой». ПТСР ведёт к значительному нарушению це#
лостности и интегративной потенции Я, из#за чего Я становится лишь
тенью самого себя.
в) Копинговые реакции
При такой сильной угрозе бытию#здесь защитные структуры не вы#
держивают, и у психодинамики остаётся последний возможный уровень
защиты: рефлекс мнимой смерти. Будучи потрясённым, человек ин#
стинктивно ощущает пассивное спокойное поведение как последнюю
возможную защищающую его активность, как шанс выжить. Лишь вто#
рично возникают основные движения экзистенциальных измерений и
Специальная тема: Травматический стресс
30
Рис. 2. Взаимосвязь между структурой экзистенции и способностью переработ#
ки можно представить следующим образом: способность Я к процессу покоит#
ся на опыте в связи со структурой. Если опыт в связи со структурой ослабевает,
процессы больше невозможно осуществить полностью
активизм первой фундаментальной мотивации — указание на то, что
ПТСР топически ближе всего расположено к страху и соотнесению с
миром7. Массированное возникновение (психодинамических) копин#
говых реакций происходит в ущерб (персональному) диалогу с самим
собой и внешним миром.
8. Реструктуризация функций Person как основа терапии
Мы видели, что последствием масштабного застывания и блокады
силы Person становится утрата экзистенциального закрепления. Базо#
вые соотнесения с опорными структурами экзистенции утрачиваются, а
фундаментальные условия исполненной стабильной экзистенции не
могут быть восстановлены из#за отсутствия динамики процесса.
Самое глубокое воздействие травмы заключается в нарушении фун
даментального доверия. Тем самым утрачивается чувство, что «всегда
есть что#то, что нас подхватит и даст опору». Фундаментальное дове#
рие — это чувство «чего#то большего», что превосходит человека и под#
хватывает его (мир, космос, божественный порядок). До травмы он мог
на это полагаться. Эта величина ощущалась им и давала психическую и
духовную опору, ориентацию, непоколебимость (разочарование при со#
циальных травмах, связанных с предательством (betrayal trauma), Фрэйд
[Freyd, 2003] называет нарушением доверия из#за неверности и преда#
тельства).
Помимо фундаментального доверия также подвергаются потрясе#
нию и другие несущие экзистенциальные соотнесения, они словно бы
«срываются с петель»: базовые соотнесения с жизнью, собственной
персональной глубиной и с достойным будущего развитием. Они также
не могут быть укреплены из#за отсутствия переработки на уровне
Person. Чтобы инициировать этот процесс, требуется помощь извне. На
этом фоне становится понятно, что травмированному человеку нужен
другой, и что у него возникает огромное чувство потерянности, когда он
остаётся один. Уже одно только присутствие другого человека может
быть полезным, потому что другой «не уйдёт прочь», а выдержит этот
ужас вместе с ним, и при этом не будет проводить дальнейших профес#
сиональных интервенций.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
31
7 В качестве сравнения: создаётся впечатление, что при неврозах первично
фиксируются реакции первой и/или второй категории защит, при личностных
расстройствах фиксируются реакции четвёртой и второй категории [рефлекс
мнимой смерти и активизм]; при психозах человек преимущественно реагирует
только четвёртой категорией копинговых реакций [рефлексом мнимой смерти].
Рёдхаммер [Ro..dhammer, 2002] впервые в ходе эмпирического иссле#
дования сорока жертв автомобильных аварий внесла ясность в вопрос о
позитивном влиянии персонально#экзистенциальных компетенций на
обработку травмы. Пострадавшие с низкими показателями по «Шкале
экзистенции» [La..ngle, Orgler, Kundi, 2000] реагировали на аварию раз#
мышлениями, диссоциацией, избеганием и негативными мыслями о
себе. Автор рассматривала снижение способности к обработке травмы
как последствие уменьшения открытости тому, чтобы довериться встре#
чающему визави. Возникновение депрессивности, тревожности, агрес#
сивности или психотичности является признаком усиления дисфунк#
циональности в обработке травмы, что вполне естественно при даль#
нейшем сокращении диалогического обмена с окружающим миром.
Реструктуризация персонально#экзистенциальных компетенций,
т. е. специфическая терапия, может быть систематизирована на основа#
нии фундаментальных структур экзистенции. Основываясь на их содер#
жании, можно обозначить следующие темы терапии (табл. 2).
Таблица 2
В соответствии с испытавшими потрясение измерениями экзистенции
(экзистенциальные фундаментальные мотивации) возникают конкретные
темы для лечения травмы или ПТСР
Как следствие этого «экзистенциального искоренения» возникают
конкретные темы. Коротко раскроем их.
Специальная тема: Травматический стресс
32
Систематизированные пункты терапии Конкретные темы терапии
1. Соотнесение с реальным факти- Нарушенная картина действительно-
ческим миром и его восприятием сти; доверие, отсутствие способности
нести (выдерживать) действитель#
ность (базисные убеждения в отноше#
нии действительности)
2. Соотнесение с переживаемыми цен- Неспособность вступать в отношения;
ностями и их восприятие в аспекте утрата прочности отношений, кото#
чувств рые давали опору, и их ценности, со#
храняющей жизнь; апатия, недоста#
ток мотивирующей силы, чувство вины
3. Соотнесение с собственной самостью Слабость в принятии решений; уста#
и интегрирующими способностями Я новки и позиции покорности, стыд
4. Соотнесение с более крупным кон# Отсутствие ориентации, бессмыс#
текстом и участие в развитии/росте/ ленность, отчаяние, безнадёжность
становлении (изменение в позитив#
ную сторону)
1) Сначала это глубокая неуверенность в «бытии в мире»: травмиро#
ванный человек экзистенциально запутан, он «больше не ориентирует#
ся». Он уже не знает, что «действительно есть», и на что он может поло#
житься. Эта экзистенциальная неуверенность вызывает чувство, что в
любое время снова может произойти катастрофа и отнять всё надёжное,
близкое, знакомое. Имевшиеся до сих пор убеждения относительно
действительности, её надёжности и целостности разбиты [Janoff#
Bulman, 1992] описывает это как крушение базисных убеждений —
«схем» — о внутренней и внешней действительности, которые теперь
утратили свою силу]. Пережитое в такой степени разрушает доверие к
реальности, что приводит травмированного человека на грань психо
за8 — что является действительностью? Можно ли доверять действи#
тельности, из которой ты внезапно вываливаешься, подобно падению в
страшную пропасть с обрыва, которого не заметил? — Чувства, которые
человек испытывает по отношению к миру, — недоверие, безнадёжность:
он не может дать этому быть, так как не доверяет, что будет хорошо, и
что это даст ему опору.
2) Глухота в аспекте чувств, утрата переживания. Внутренняя затро#
нутость становится невыносимой для человека, так как она сразу же мо#
жет разбередить неописуемое страдание. И даже если речь заходит о
чём#то прекрасном, хорошем, что могло бы позитивно затронуть трав#
мированного человека, — он не может/не хочет идти на это, потому что
в любой момент есть вероятность внезапного и безжалостного уничто#
жения этого, что окончательно загасило бы в нём только что вновь
вспыхнувшую искру жизни. Это как раз и делает человека неспособным
пойти на отношения, навстречу жизни. Состояние апатии, когда чело#
век удерживает себя подальше от какой#либо затронутости, будучи за#
ключённым в защитную оболочку, помогает лучше выдержать страда#
ние и уменьшает опасность ретравматизации. При этом иногда больше
всего мучений доставляет чувство собственного фиаско, вызывающее у
пострадавших от травмы нереалистичное чувство вины.
3) Потеря идентичности в той или иной степени обычно возникает
как следствие нарушенной интегративной способности Я. Утрачивается
знание о себе: человек больше не знает, кто он, потому что существовав#
шие до этого возможности Я теперь отсутствуют ([van der Kolk & Fisler,
1995] говорят о разрушении эксплицитных воспоминаний, определяю#
щих самость). Интуитивное переживание смешивается, «мелькает», не
даёт стабильной картины себя. Травмированный человек лишается уп#
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
33
8 В отличие от психоза здесь, конечно же, сохраняется чувство реальности.
равления, утрачивает установки и позиции. Чувство собственного фиа#
ско и ранености в своей персональной глубине становится более интен#
сивным, превращаясь в стыд.
4) В конечном итоге, травмированный человек впадает в отчаяние,
безнадёжность и страдает от утраты смысла. Он видит себя вырванным
из взаимосвязей9, словно он больше уже не включен в упорядоченный ко#
смос, а раздавлен хаосом и разрушением. Проведя мета#анализ, Smyth
[Smyth, 1998] обнаружил, что основополагающим для приобретения но#
вого опыта является понимание смысла. Тот факт, что вопрос о смысле пе#
режитого занимает людей ещё на протяжении последующих десятиле#
тий после травматического события, был обнаружен в ходе исследова#
ния, проводившегося в Канаде [Silver, Boom, Stones, 1983]. Восемьдесят
процентов женщин спустя 20 лет после сексуального злоупотребления
всё ещё ищут ответ на вопрос о смысле случившегося; из них 50 % пере#
живают этот вопрос как возвращающуюся вновь и вновь и бередящую
раны навязчивость (и наоборот, симптомы ПТСР, как в заколдованном
круге, снова приводят к страданию из#за бессмысленности — Wirtz,
1989, 152). Перспектива роста и созревания, хорошего завершения жиз#
ни, собственного творчества (делания) и бытия#здесь похоронена под
развалинами произошедшего. Собственно, после такой травмы нет бу#
дущего, больше нет ничего, на что можно быть направленным и для чего
хотелось бы жить, в чём можно раскрыться и прийти к исполнению.
Возможности развития утрачиваются вдвойне: в обхождении с миром
и другими доминирует угроза — внутри отсутствует какая#либо основа,
сила для развития уже больше не ощущается, также нет силы и структу#
ры для осуществления процесса. Чувство отсутствия экзистенциальной
перспективы, «обрыва нити жизни» может вылиться в отчаяние и безна
дёжность как отсутствие доверия тому, что в будущем станет хорошо.
Последствия этого «экзистенциального опустошения» таковы, что в
терапии ПТСР (как, впрочем, и при многих тяжёлых личностных рас#
стройствах) мы видим у пациента некоторое подобие бездонности (от
сутствия почвы). Ей соответствуют нейроанатомические, нейробио#
логические, нейрофизиологические и нейропсихологические измене#
ния, такие как: повышенная активность амигдалы (нарушение мира
чувств), уменьшение объёма гиппокампа, ухудшение регуляции в ор#
битофронтальном кортексе (которая, вероятно, связана с особой уяз#
Специальная тема: Травматический стресс
34
9 Van der Kolk & Fisler [1995] указывают на критическую роль травмы для жиз#
ненного контекста, который «деформируется», вследствие чего путаются все ус#
тановленные жизненные взаимосвязи.
вимостью в отношении ПТСР) и т. д. [см., например, Hu
..
ther, 1997,
2002; Stein et al., 1997; Schore, 2001; Kent et al., 2003]. Только возника#
ющее новое понимание, попытки упражняться, улучшения вновь ру#
шатся, и опять возвращаются старые симптомы, картины, способы
поведения, реакции и прежнее понимание. Ясность чувств, вырабо#
танная в ходе терапевтических сеансов, намерения, мотивации и ре#
шения утрачиваются, как только пациенты оказываются дома. Мой
коллега Ханс Цайрингер однажды сравнил утрату этих структур с по#
следствиями апоплексического удара: терапевтические меры после ин#
сульта могут возыметь силу и начать действовать лишь по мере регене#
рации неврологической структуры. Некоторые пациенты, перенесшие
апоплексический удар, выздоравливают полностью, у других остаётся
перманентное повреждение. Для понимания и практической работы
полезно аналогичным образом рассматривать и психические процес#
сы при ПТСР [см. также Hu
..
ther, 2002]. Не стоит недооценивать обрат#
ное воздействие этой упорной стагнации в терапии и на самого тера#
певта. В контрпереносе быстро возникает чувство беспомощности и
некомпетентности. Это требует от терапевта больших усилий, истин#
ного признания ценности своих способностей и сохранения доверия
самому себе [van der Kolk et al., 1996].
9. Путь к диалогу
Для того чтобы с самого начала обрести почву в терапии, на наш
взгляд, необходимо работать над диалогом и вести пациента на раз#
личных уровнях. Через диалог, с одной стороны, травмированному
человеку предлагается структура, а с другой, стимулируется и про#
буждается его способность к осуществлению процесса переработки.
Построение диалога важно не только из#за наличия имплицитного
поведения избегания, но также по причине ассоциативного функцио#
нирования травмированной памяти, которая не формирует контекста
(в когнитивно#бихевиоральной модели оба эти проявления, вместе с
уже упомянутым постоянным чувством угрозы вследствие чрезмерно
негативных оценок, считаются фактором для возникновения
ПТСР — Ehlers & Clark, 2000). Esterling и другие авторы [1999] указы#
вают, что терапия без диалога или записи, осуществляемая пациентом
в одиночку без дальнейшего обсуждения, оказывает больший вред,
чем ее полное отсутствие.
Stephens [2002] приводит обобщение результатов многих исследова#
ний с достаточным количеством статистических эмпирических данных,
подтверждающих, что препятствия в разговоре о травме ухудшают пси#
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
35
хическое и физическое здоровье. Другие исследования с достаточным
количеством статистических данных показывают, что беседы (или запи#
си) о травме, положительно влияют на психическое и физическое здо#
ровье. Pennebaker, Mayne и Francis [1997] полагают, что при проговари#
вании и письме речь идёт о двух независимых процессах, которые могут
протекать параллельно: в первом случае это потребность создать исто#
рию или объяснить событие, во втором — в большей степени необходи#
мость назвать чувство.
Для того чтобы после травмы вновь заниматься миром, очень ва#
жен толчок со стороны Ты. Потрясённому, умолкнувшему человеку
необходим кто#то, кому он может доверять, кто ему близок, кто его
ценит и ведёт, а также идёт ему навстречу, а иногда его ограничива#
ет10, и верит за него в развитие и будущее. «Ты» воплощает, таким
образом, противоположный полюс состояния пациента, идёт ему на#
встречу со своей “экзистенциальной укоренённостью” и в определён#
ной степени компенсирует её отсутствие у пациента и показывает
ему её. [Stuhr, Wirth, 1990]. Благодаря установке терапевта и транс#
ляции диалога персональное застывание постепенно растворяется.
Это становится возможным благодаря новому укоренению экзис#
тенциальных структур. Тем самым, возникшая как следствие трав#
мы аперсональная блокада становится «персонированной», прони#
занной Person [van der Kolk, McFarlane, Weisаеth, 1996]. Особое вни#
мание здесь нужно обратить на то, чтобы не форсировать про#
цесс — иначе может произойти ретравматизация [Roderick,
Schnyder, 2003]! В бoльшей степени имеет значение рост структуры
во всех экзистенциальных областях — она же, в свою очередь, всё
больше освобождает способность к процессу. Какие экзистенциаль#
ные структуры «растут» в первую очередь — имеет ли это некую за#
кономерную последовательность, или же соответствующая лич#
ность пациента и/или терапевта от случая к случаю «растёт» по#раз#
ному, ? предстоит, насколько нам известно, ещё изучить. Это также
касается вопроса о том, как формирование структуры воздействует
на функции Я и их освобождение.
Главным для терапии является построение конструктивного внутрен
него диалога. Хороший толчок этому даёт доверительный эмпатичный
внешний диалог, который служит моделью и прокладывает путь для вну#
`
Специальная тема: Травматический стресс
36
10 Lutgendorf и Antoni [1999] считали, что опасность интрузий и негативных
настроений увеличивается с возрастанием числа используемых слов при пись#
ме — является ли это симптомом диссоциативно#гистрионной переработки,
которая требует сдерживания со стороны визави?
треннего диалога11. Для того чтобы человек стал говорить, в его личной
истории развития ему необходима встреча с другим. При ПТСР в экзи#
стенциальном плане человек начинает «как будто бы сначала», и для
этого ему нужен другой, чтобы найти доступ к себе, испытать доверие к
собственному телу, распознать чувства как свои собственные, сформи#
ровать новую идентичность и отправиться в будущее. Те, кто был трав#
мирован злоупотреблением, в определённой степени нуждаются в на#
дёжных, доброжелательных, защищающих отношениях, в которых они
как в зеркале смогут увидеть силу собственной Person, чтобы снова най#
ти доступ к себе и увидеть себя. Пациенты, пережившие злоупотребле#
ния, помимо разрушенной картины мира, как, например, при стихий#
ных бедствиях, имеют ещё и прямое разрушение картины себя: какими
их видели, как с ними обошлись — идёт вразрез с любой возможной
формой самопринятия. Поэтому эти пациенты снова и снова теряют се#
бя, уже больше не видят себя, моментально переживают утрату себя, как
когда#то они уже переживали это в актуальной ситуации, например, ес#
ли знакомый человек схватит их за руку, то они могут пережить это как
насилие [May, 1972].
Помимо нарушений самовосприятия из#за постоянной утраты себя
могут появиться сильные обратные психодинамические реакции. Снова и
снова утрачивать себя — это повторяющийся, болезненный, ретравма#
тизирующий опыт «невозможности стоять#за#себя». У травмированно#
го человека для этого отсутствуют структурные предпосылки, он пере#
живает собственное фиаско, вследствие чего возникает ненависть к се#
бе и обесценивание себя. Без визави, который видит его и удерживает
за него структуру, такой человек вряд ли уже сможет выйти за пределы
заколдованного круга. — Ему нужен внешний диалог в качестве пищи
для душевного и духовного роста, для построения истинного, а также
соответствующего себе и ситуации внутреннего разговора. Внутренний
разговор необходим, так как лишь благодаря ему реализуется то, что бы#
ло получено, а то, что было предоставлено, интегрируется в собствен#
ное Я.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
37
11 Например, Janoff Bulman [1992]; о значении речи как формировании
структуры для процесса лечения [см. Pennebaker, Mayne and Francis, 1997]; а так#
же когда пациенты пишут о своём страдании в связи с травмой [ведут дневник,
делают записи], это улучшает их состояние. Это можно измерить: количество
посещений врача сокращается, они меньше болеют. Но записи помогают толь#
ко в том случае, если при этом пациенты способны что#то чувствовать [м. б. они
плачут] [Pennebaker,1992; Pennebaker and Beall, 1986]; см. также мета#анализ
Smyth [1998], который, несмотря на расходящиеся результаты, в сумме прихо#
дит к тому же выводу.
10) Практическое руководство к терапии
В заключение следует перечислить и оценить конкретные области
практической работы, для которых — согласно экзистенциально#ана#
литической структурной модели и выводам в отношении пострадавших
от травмы специфических структур Я — предлагаются следующие пси#
хотерапевтические шаги.
1. Реальность (соотнесение с миром):
Работать над базисными убеждениями («core assumptions») (т. е. над
«картиной мира», которая есть у человека); работать над дающими опору
структурами, упражняться в них, прежде всего, работать над принятием
данностей (в соответствии с 1 ФМ).
2. Ценности и отношения (соотнесение с жизнью):
Обращение: использовать терапевтические отношения, функция кото#
рых состоит в обеспечении структуры (и обычно в начале терапии паци#
ент «проверяет» их на надёжность, поэтому это требует активного вклада
со стороны терапевта — см., например, Grassmann, 2004, 46f.); пошагово
с осторожной (!) эмпатией включать в беседу чувства (с «минимальным
отличием» от травматического опыта — там же); в отношениях быть на
стороне пациента [Wirtz & Zobeli, 1995] и занимать позицию.
3. Реструктуризация самости (соотнесение с собой):
Встречая, терапевт ведёт за собой пациента; работа над реализацией
маленьких шагов свободы и самостоятельного формирования жизни;
сделать возможным и подвести к занятию собственной позиции. В цен#
тре находится процессуальная работа с помощью ПЭА для пошаговой
обработки травмирующих событий. Hyer & Brandsma [1999] подчёркива#
ют, что одной только работы с травмой недостаточно, в большей степе#
ни следует работать с человеком как Person и его картиной себя.
4. Восстановление соотнесения с контекстом (соотнесение со смыслом):
Экзистенциальный поворот и раскрытие ситуативного смысла
[Frankl]; онтологический смысл и духовность [Wirtz & Zobeli, 1995]; вер#
нуть непонятое «вторгающейся реальности».
Такой подход, в первую очередь, содержит реструктурирующие эле#
менты. После опустошительного воздействия травматического пережи#
вания мобилизация и использование ресурсов представляют собой ос#
нову терапии. Сначала следует сделать самое необходимое для выжива#
ния и создать для себя немного свободного пространства. При этом в
качестве предпосылок для посттравматического развития («posttraumat#
ic growth») [Jaffe, 1985; Calhoun, Tedeschi, 2000; Tedeschi, Calhoun, 2004]
могут быть рассмотрены экзистенциальные фундаментальные мотива#
ции и ресурсы Person, что близко исследованию о воздействии экзис#
Специальная тема: Травматический стресс
38
тенциальных базовых способностей [Ro
..
dhammer, 2002]. Рост (развитие)
в связи с травмой несёт в себе массу возможностей, таких как, напри#
мер, бoльшее признание ценности жизни в целом, наполненные
бoльшим смыслом человеческие отношения, отчётливое ощущение си#
лы собственной Person, изменение приоритетов, более богатая экзис#
тенциальная и духовная жизнь [Tedeschi et al., 2004, 1].
И всё же, не следует упускать из виду, что конфронтация с травмирую#
щим переживанием и его обработка представляют собой критический мо#
мент в терапии травмы [для обзора см. Schnyder, 2005, 496ff.]. Без предше#
ствующей разгрузки и мобилизации ресурсов (например, переживания но#
вой опоры, нового отношения к ценностям и эмоциональности) может
произойти ретравматизация. Конечно же, терапевт, испытывает желание
помочь пациенту надолго или окончательно освободиться от своего стра#
дания. Терапия в большей степени должна воздействовать на причину, чем
избавлять от симптомов. Это честолюбие терапевта или неосознанный
контрперенос желания пациента вылечиться нередко приводят к тому, что
работа с травматическим переживанием начинает осуществляться че#
ресчур напористо (решительно), прямо и слишком рано [Roderick et al.,
2003]. Всё же надо осознавать, что некоторые тяжёлые травматизации не
подлежат обработке, и в таких случаях можно лишь «несмотря» на это пе#
реживание или «вместе» с этим переживанием учиться обретать твёрдую
почву в новой, изменённой жизни. Иногда речь идёт только о том, чтобы
использовать оставшиеся возможности, и построить что#то рядом с руина#
ми. Об этом говорит Виктор Франкл своим знаменитым «несмотря ни на
что сказать жизни “Да”». Согласно моему опыту и моим представлениям,
почти невозможно до такой степени обработать травму, чтобы внутри ста#
ло совсем спокойно и ничто не причиняло бы боли. Такой чудовищный
опыт никогда не утратит своей чудовищности — иначе травматизация и
ужас были бы просто преувеличенной реакцией и были бы лишены своей
значимости и экзистенциальной глубины.
Начинать процесс обработки можно только тогда, когда у пациента
будет достаточно структуры. Например, для смягчения интрузий, их
обработку следует производить после формирования структуры. Если
во время терапии удалось добиться того, что пациент под воздействием
интрузий не чувствует себя полностью потерянным, можно начинать
обработку травмы, например, с помощью ПЭА. — Осторожное приме#
нение ПЭА указывает нам, наступил ли момент для обработки травмы.
Об успешном преодолении травмы пишут Simonet & Daunizeau [2002]:
«Опыт может быть интегрирован без отрицания роли жертвы и может
привести к изменению идентичности. Эти люди, умирают в отношении
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
39
самих себя, чтобы снова родиться — другими. Осознавая свою рани#
мость и непрочность своего внутреннего и внешнего мира, они дости#
гают более глубокого смысла и способны больше ценить данное мгно#
вение» [цитата по Lavallee & Denis, 2004].
Если при обычных психических расстройствах проблему представля#
ют одно или два фундаментальных условия экзистенции, то при пережи#
вании травмы вся экзистенциальная основа словно бы «сорвана с пе#
тель» сверхмощной волной. Поскольку ни один из «четырёх корней» эк#
зистенции больше не является опорным и не способен питать бытие#
здесь, то сначала в терапии даже не за что зацепиться, чтобы «обеспечить
тыл» при проведении интервенций. Это одновременное нарушение всех
измерений бытия#здесь объясняет комплексность терапии травмы и
спонтанную беспомощность перед жертвами, как психотерапевта, так и
всех помогающих лиц. Это могло бы объяснить, почему психиатрия и
психотерапия в течение многих десятилетий обходила вниманием воз#
действие травмы. В своём обращении к «психологии концлагеря»
Франкл [1946, 1996] был первопроходцем, и он указал, что для преодоле#
ния ужасного переживания необходимо заниматься смыслом в духовном
аспекте. И всё же вплоть до 90#х годов прошлого столетия Франкла с его
«духовной психологией» почти не воспринимали всерьёз. Эта беспо#
мощность перед травмой сопровождалась вытеснением и отрицанием
событий, связанных со злоупотреблением. И началось это с фатальной
ошибки Фрейда, который предпочел теории травмы теорию инстинктов
как причину возникновения невроза [Freud, 1896; Atwood, Orange, 2000].
Нам, психотерапевтам — и, вероятно, в особой степени, это можно
сказать об экзистенциальном анализе — эта работа даёт толчок к тому,
чтобы взглянуть на жизнь в её самой глубокой структуре и непостижи
мости, и в большей степени работать над собственной закреплённостью
в основе бытия. Тогда работа с травмированными людьми будет полез#
на не только пострадавшим, но и всем нам и опосредованно послужит
нашему собственному росту.
Перевод О. Ларченко.
Научная редакция: Н. Игнатьева, А. Баранников
ЛИТЕРАТУРА
Antonovsky A (1997) Salutogenese. Zur Entmystifizierung der Gesundheit. Tubingen:
DGVT#Verlag.
Attwood GE, Orange DM (2000) Verfu
..
hrungstheorie. In: Stumm G, Pritz A (Hrsg)
Wo
..
rterbuch der Psychotherapie. Wien: Springer, 754f.
Специальная тема: Травматический стресс...
40
Butollo W, Rosner R, Wentzel A (1999) Integrative Psychotherapie bei Angststo
..
run#gen.
Bern: Huber.
Bremner JD, Krystal JH, Putnam F et al. (1998) Measurement of dissociative states with
the Clinician Administered Dissociative States Scale (CADSS). In: J Trauma Stress
11, 125—136.
Calhoun LG, Tedeschi RG (2000) Early posttraumatic interventions: facilitating possi#
bilities for growth. In: Posttraumatic Stress Intervention: Challenges, Issues, and
Perspectives. In: Violanti J.M., Paton D., Dunning C. (Hrsg) Springfield, Ill.:
Charles C. Thomas Publishers, pp. 135—152.
Eckhardt P (2000) Skalen zur Erfassung von existenzieller Motivation, Selbstwert und
Sinnerleben. Wien, Gruwi#Fakulta
..
t der Univ.: unvero
..
ff. Diss.
Eckhardt P (2001) Selbstwert und Werterleben aus existenzalytischer Sicht.
Existenznalyse 18, 1, 35—39
Ehlers A, Clark DM (2000) A cognitive model of posttraumatic stress disorder.
Behaviour Research and Therapy 38, 319—345
Esterling BA, L'Abate L, Murray EJ, Pennebaker JW (1999) Empirical foundations for
writing in prevention and psychotherapy: Mental and physical health outcomes. In:
Clinical Pscyhology Review, 19, 1, 79—96
DePrince AP, Freyd JJ (2002) The harm of trauma: Pathological fear, shattered assump#
tions, or betrayal? In: Kauffman J (Ed) Loss of the Assumptive World: a theory of
traumatic loss. New York: Brunner#Routledge, 71—82
Frankl VE ((1946) 1982) A
..
rztliche Seelsorge. Wien: Deuticke, 10. Aufl.
Frankl VE (1996) Der leidende Mensch. Anthropologische Grundlagen der
Psychotherapie. Munchen: Piper (Neuausgabe)
Freud S ((1896), 1982) Zur A
..
tiologie des Hysterie. In: Mitscherlich A, Richards A,
Strachey J (Hrsg) SiФМund Freud#Studienausgabe, Bd. VI: Hysterie und Angst.
Frankfurt/M: Fischer, 37—145
Freyd JJ (1994) Betrayal Trauma: Traumatic Amnesia as an Adaptive Response to
Childhood Abuse. In: Ethics & Behavior 4 (4), 307—329
Freyd JJ (1996) Betrayal trauma: The logic of forgetting childhood abuse. Cambridge,
MA: Harvard Univ. Press
Freyd JJ (2003) What is a Betrayal Trauma? What is Betrayal Trauma Theory?
Retrieved April 1, 2003 from www.dynamic.uoregon.edu/~jjf/defineBT.html
Friedmann A (2004) Allgemeine Psychotraumatologie. In: Friedmann A, Hofmann P,
Lueger#Schuster B, Steinbauer M, Vyssoki D (Hrsg) Psychotrauma. Die posttrau#
matische Belastungssto
..
rung. Wien: Springer, 5—34
Frommberger U, Stieglitz RD, Straub S, Nyberg E, Schlickewei W, Kuner E, Berger M, Brugner G
(1999) The concept of «sense of coherence» and the development of posttraumatic stress
disorder in traffic accident victims. Journal of Psychosomatic Research. 46; 343—348
Gabbard GO (2000) Anxiety disorders: psychodynamic aspects. In: Sadock BJ, Sadock
VA, Kaplan HI (Hrsg) Kaplan and Sadock's Comprehensive textbook of psychiatry.
Philadelphia, Pa: Lippincott Williams & Wilkins, 7. Aufl., 1472—1474
Goethe JWv (oJ) Dichtung und Wahrheit. In: Goethes Werke in zwei Ba
..
nden. Salzburg:
Bergland, Bd. 1, 129—390
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
41
Grassmann H (2004) Ko
..
rperpsychologische Grundlagen einer Traumatherapie.
Posttraumatische U
..
bertragungspha
..
nomene im therapheutischen Dialog. In:
Psychologische Medizin 15, 3, 43—47
Janoff Bulman R (1992) Shuttered assumptions. Toward a new psychology of trauma.
New York: The Free Press
Hu
..
ther G (1997) Biologie der Angst: Wie aus Streβ Gefu
..
hle werden. Gottingen:
Vandenhoek & Ruprecht
Hu
..
ther G (2002) Die Folgen traumatischer Kindheitserfahrungen fu
..
r die weitere
Hirnentwicklung. Go
..
ttingen: Psychiatr. Univ.#Klinik (http://www.agsp.de/UB_
Veroffentlichungen/Aufsatze/Aufsatz_34/hauptteil_aufsatz_34.html) Zugriff 20.
4. 2005
Hyer L, Brandsma JM (1999) The Treatment of PTSD Through Grief Work and
Forgiveness. In: CR Figley C (Ed) Traumatology of Grieving. Philadelphia:
Brunner/Mazel.
ICD 10 — Internationale Klassifikation psychischer Sto
..
rungen. Dilling H, Mombour
Welt, Schmidt MH (Hrsg). Bern: Huber 1991
Ignatjewa NS (2005) Scha
..
del#Hirn#Trauma — Phasen der Wiederherstellung des
Selbst# und Weltbezugs und seine existenzanalytische Behandlung. In:
Existenzanalyse 22, 2, S #
Jaffe DT (1985) Self#renewal: Personal transformation following extreme trauma.
J Human Psychol 25, 99—124
Kapfhammer HP (2000) Dissoziative Sto
..
rungen und Konversionssto
..
rungen. In:
Helmchen H, Henn F, Lauter H, Sartorius N (Hrsg) Psychiatrie der Gegenwart,
Bd. 6: Erlebens# und Verhaltenssto
..
rungen, Abha
..
ngigkeit und Suizid. Berlin:
Springer, 149—185
Kent JM, Rauch SL (2003) Neurocircuitry of anxiety disorders. Curr Psychiatry Rep.
5(4), 266—273
Kessler RC, Sonnega A, Bromet E, Hughes M, Nelson CB (1995) Posttraumatic stress disor#
der in the National Comorbidity Survey. In: Arch Gen Psychiatry 52, 12, 1048—1060
Kleber RJ, Brom D (1992) Coping with trauma: theory, prevention and treatment.
Amsterdam: Swets & Zeitlinger
Kleber RJ (2000) Traumatischer Stress. In: Stumm G, Pritz A (Hrsg) (2000)
Worterbuch der Psychotherapie. Wien: Springer, 727f
La
..
ngle A (1993) Personale Existenzanalyse, In: La
..
ngle A (Hrsg) Wertbegegnung.
Pha
..
nomene und methodische Zuga
..
nge. Tagungsbericht der GLE 1+2, 7. Wien:
GLE, 133—160
La
..
ngle A (1998) Versta
..
ndnis und Therapie der Psychodinamik in der Existenzanalyse.
In: Existenzanalyse 15, 1/98, 16—27
La
..
ngle A (1999a) Die existenzielle Motivation der Person. In: Existenzanalyse 16, 3, 18—29
La
..
ngle A (1999b) Die anthropologische Dimension der Personalen Existenzanalyse
(PEA). In: Existenzanalyse 16, 1, 18—25
La
..
ngle A (1999c) Authentisch leben — Menschsein zwischen Sachzwangen und
Selbstsein oder: Wie konnen wir trotzdem werden, wer wir sind? — Anregungen aus
der Existenzanalyse. In: Existenzanalyse 16, 1, 26—34
Специальная тема: Травматический стресс
42
La
..
ngle A (2000) (Hrsg) Praxis der Personalen Existenzanalyse Wien: Facultas
La
..
ngle A (2002a) Die Grundmotivationen menschlicher Existenz als Wirkstruktur exis#
tenzanalytischer Psychotherapie. In: Fundamenta Psychiatrica 16, 1, 1—8
La
..
ngle A (2002b) (Hrsg) Hysterie. Wien: Facultas
La
..
ngle A (2002c) Die grandiose Einsamkeit. Narzi?mus als anthropologisch#экзис#
тенциes Pha
..
nomen. In: Existenzanalyse 19, 2+3, 12—24
La
..
ngle A (2002d) Die Perso
..
hnlichkeitsstorungen des Selbst. Eine existenzanalytische
Theorie der Perso
..
hnlichkeitssto
..
rungen der hysterischen Gruppe. In: La
..
ngle A
(Hrsg) Hysterie. Wien: Facultas, 127—156, 134
La
..
ngle A, Orgler Ch, Kundi M (2000) Existenzskala. Gottingen: Hogrefe Beltz
Lavallee F, Denis MC (2004) From surviving to living. How does one return from hor#
ror? Vortrag 23. 7. 2004 bei 3rd Biennial International Conference on Personal
Meaning, Vancouver B.C.
Levinas E (1947) De l'existence a l'existant. Paris: Editions de la Revue Fontaine.
Deutsch: (1997) Vom Sein zum Seienden. Freiburg: Alber
Lutgendorf SK, Antoni MH (1999) Emotional and cognitive processing in a trauma dis#
closure paradiФМ. In: Cognitive Therapy and Research 23, 1, 423—440
May R (1972) Die Quellen der Gewalt. Eine Analyse von Schuld und Unschuld. Wien:
Molden
Pennebaker J W, Beall SK (1986) Confronting a traumatic event: towards and under#
standing of inhibition and disease. In: Journal of Abnormal Psychology, 95, 274—
281
Pennebaker JW (1992) Inhibition as the linchpin of health. In: Friedman HS (Ed)
Hostility coping and health. Washington: American Psychological Association
Pennebaker JW, Mayne T, Francis ME (1997) Linguistic predictors of adaptive bereave#
ment. In: Journal of Personality and Social Psychology, 72, 863—871
Roderick O, Schnyder U (2003) Reconstructing Early Intervention after Trauma.
Innovations in the Care of Survivors. London: Oxford Univ.#Press
Ro
..
dhammer M (2002) Existenz & Unfalltrauma. Existenzanalytische Erhellung von
Traumabearbeitung am Beispiel Verkehrsunfall. Innsbruck: Univ., Psychol. Institut,
unveroff. Dipl.#Arb.
Sharfetter C (2002) Allgemeine Psychopathologie. Eine Einfu
..
hrung. Stuttgart: Thieme,
5. neubearb. Aufl.
Schnyder U (2005) Posttraumatische Sto
..
rungen. In: Senf W, Broda M (Hrsg) Praxis der
Psychotherapie. Stuttgart: Thieme, 493—501, 3°
Schore AN (2001) The Effects of Early Relational Trauma on Right Brain
Development, Affect Regulation, and Infant Mental Health. In: Infant Mental
Health Journal 22, 201—269. Wiederabdruck in: www.trauma#pages.com
Silver R, Boom Ch, Stones M (1983) Searching for Meaning in Misfortune. Making
Sense of Incest. In: J Social Issues 39, 2, 81—102
Simonet E, Daunizeau B (2002) Les prises en charge psychotherapeutique. In Lopez G,
Sabouraud#Seguin A (Eds) Psychotherapie des victimes. Paris: Dunod, 55—82
Smyth J (1998) Written emotional expression: effect size, outcome types, and moder#
ating variables. In: Journal of Consulting and Clinical Psychology, 66, 174—184
` `
`
`
`
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
43
`
Stein MB, Koverola C, Hanna C, Torchia MG, McClarty B. Hippocampal volume in
women victimized by childhood sexual abuse. Psychol Med 1997; 27: 951—959
Stephens Ch (2002) Health benefits of the disclosure of emotions about traumatic expe#
riences: What is the evidence and potential for терапевтic benefits? In: The
Australasian Journal of Disaster and Trauma Studies, 1, http://www.massey.ac.nz/
~trauma/issues/2002#1/editial.htm 2. 4. 2005
Stuhr U, Wirth U (1990) Die Bedeutung des Тherapeutes als inneres Objekt des
Patienten. In: Tschuschke V, Czogalik D (Hrsg) Psychotherapie — Welche Effekte
verandern? Zur Frage der Wirkmechanismen therapeutischer Prozesse. Berlin:
Springer, 54—70
Tedeschi RG, Calhoun L (2004) Posttraumatic growth: Conceptual foundation and
empirical evidence. In: Psychological Inquiry 15, 1—18
Tutsch L (2000) Selbst#Distanzierung. In: Stumm G, Pritz A (Hrsg) Worterbuch der
Psychotherapie. Wien: Springer, 624f
van der Kolk BA, Fisler R (1995) Dissociation and the fragmentary nature of traumatic
memories. Overview and explanatory study. In: J. Traumatic Stress 8, 505—536
van der Kolk BA, McFarlane AC, Weisаеth L (1996) Traumatic stress: the effects of
overwhelming experience on mind, body, and society. New York: Guilford
(dt. 2000)
Vermetten E, Charney DS, Bremner JD (2000) Posttraumatische Belastungssto
..
rung. In:
Helmchen H, Henn F, Lauter H, Sartorius N (Hrsg) Psychiatrie der Gegenwart,
Bd. 6: Erlebens# und Verhaltenssto
..
rungen, Abha
..
ngigkeit und Suizid. Berlin:
Springer, 59—136
Vetter J (2005) Mein Raum ist ein auswegloser Hinterhof. Gumpoldskirchen/Wien: (#de'A#)
Lyrik#Verlag
Wirtz U (1989) Seelenmord. Inzest und Therapie. Zu
..
rich: Kreuz
Wirtz U., Zo
..
beli J. (1995) Hunger nach Sinn. Menschen in Grenzsituationen. Grenzen
der Psychotherapie. Zu
..
rich: Kreuz.
PERSONALITY DISORDERS
AND GENESIS OF TRAUMA
EXISTENTIAL ANALYSIS OF TRAUMATISED
PERSONALITY DISORDERS
ALFRIED LA
..
NGLE
The topic of traumatizing has a particularly great, existential relevance. In exis#
tential analysis the specificity of grave traumatizing is considered to be the expe#
rience of "horror" at seeing the abysmal side of one's being (instead of the void).
This central experience in traumatizing is looked at on two levels. The process
level is examined via an analysis of the self#structure, with the existential#ana#
Специальная тема: Травматический стресс
44
lytical model of self#structure being close to the one propounded by
Ch. Sharfetter.
On the structural level all four fundamental dimensions of fulfilled existence are
touched by grave traumatizing. This explains the genesis of PTSD (post#traumatic
stress disorder) as well as the high comorbidity factor of this disorder. As a direct
consequence of trauma the interaction with the existential structure is reduced,
causing a loss of world, relationship, self and future. Characteristic coping reactions
accompany all experience — above all the death#feigning reflex and activism on the
first fundamental motivation. Therapy must restructure the existential fundamental
references and the functioning of the person. The model of the fundamental moti#
vations provides specific terapevtic steps to overcome the existential deracination
and to mobilise the functions of the person with the help of non#specific factors
such as dialogue and encounter.
Keywords: trauma, PTSD, existential analysis, fundamental motivations, personal
existential analysis.
Альфрид Лэнгле. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ...
.JPG)
